Джессика Cимс

Обнаженный медведь

Полуночные связи – 3,5

Глава 1

Когда тебе двадцать шесть, ты уже достаточно взрослый чтобы знать, что подслушивание под дверью – плохая идея. Но что если ты вер-медведь с суперострым слухом, и твое имя произносится на встрече семей клана? Тебе вроде как надо остановиться и послушать.

Я знала о встрече старейшин медвежьего клана в офисе моего отца в подвале, но я не осознавала, что встреча будет из-за меня. Нахмурившись, я притормозила у вершины лестницы, ведущей в подвал. Может мне показалось. Возможно они говорили совсем не обо мне.

– Это ясно, что у Николины в ближайшие месяц или два наступит течка. – Услышала я слова Жанны Бьорн. – Мужчины начинают больше обращать внимание на ее запах. Нам надо решить эту проблему.

Румянец залил мое лицо. Ладно, значит они действительно говорили обо мне. Я остановилась на верхних ступенях, со стаканом воды в руке и полностью замерла, прислушиваясь.

– А она сама понимает, что приближается? – спросила Минда Толфсон. – Насколько она в курсе?

Я поняла, что вопрос был адресован моему отцу, когда спустя мгновение он начал реветь и бурчать в ответ. Боже, как стыдно.

Я понимала, что вступаю в течку. Я не была тупой. У меня были оборотни-кузины, и я выросла в вер-медвежьем сообществе. Я понимала почему каждую ночь мне стали сниться сексуальные влажные сны, почему я полностью возбуждалась по любому поводу и мои гормоны вышли из-под контроля. Я осознала это, когда добралась до продуктового магазина и полностью обчистила полку с шоколадными батончиками.

Я просто пока не донесла это до остальных, потому что не знала, что собираюсь делать.

Вхождение в течку значило, что у меня овуляция. Как у наших диких собратьев, вхождение в течку означало детей. Репродуктивная система женщин-перевертышей была очень слабой; течка у нас наступала всего несколько раз за всю жизнь. Каждый раз женщина-перевертыш должна была учитывать не только свои желания и потребности. Если она выбирала контроль рождаемости и решала не иметь ребенка, был шанс, что она лишала, свой и без того малый, клан еще одного члена.

Я могла бы отказаться от рождения ребенка, полагаю, но… на самом деле я была в подвешенном состоянии.

– А что на счет Рэмси? Может кто-нибудь вернет его, когда он нам нужен?

Я слышала, как Жанна Бьорн фыркнула:

– Этот заблудший парень взял себе супругу. Вер-волка, – произнесла она с презрительной усмешкой. – Он не просился вернуться в клан, и я не вижу шансов для воссоединения с таким-то супругом.

Я постаралась не вздрогнуть, услышав имя Рэмси Бьорна. Постаралась, но провалилась. Отвратительный Рэмси Бьорн. Я ненавидела этого мужчину. Он был причиной моего затруднительного положения. Медвежий клан состоял из пяти семей из Норвегии, на рубеже веков, иммигрировавших в Озаркс хиллс в Арканзасе. А так как медвежьи перевертыши были редкими, мы держались вместе. Делали все по старинке. Старые имена, старые привычки, старое все. Наши семьи тесно сплелись и медведи-перевертыши с самого рождения знали на ком он или она должны были пожениться. Это гарантировало, что кровная линия оставалась сильной и члены фамилии не становились слишком тесными кровными родственниками.

Рэмси Бьорн – мой нареченный с момента рождения. Он был единственным возможным супругом для меня в рамках нашего маленького клана. Он был светловолосый, высокий, угрюмый и мы никогда не были особо дружны. Да никогда и не надо было. Просто предполагалось, что бы мы были сами по себе до того, как поженимся.

Рэмси также был изгнан в пятнадцатилетнем возрасте, когда он предпочел посла вер-пум своей собственной семьи. Клан медведей не простил такого. Если и есть одна вещь которая вбита в голову каждого вер-медведя – так это верность семье, семья – является всем. Рэмси предал семью и был изгнан. И теперь, годы спустя, похоже он совсем не собирался возвращаться.

Меня поимели. Нет супруга? Нет семьи. Я была обречена оставаться старой девой до конца моей жизни, просто потому, что ни один не мог на мне жениться. Все остальные уже имели отношения или… были людьми. А вер-медведь просто не может вступить в брак с человеком. Они не могли знать о нашей звериной стороне, и они никогда-никогда не поняли бы этого.

А я хотела семью, отчаянно хотела. Я была всего лишь сторонним наблюдателем и похоже навсегда. Я принимала участие в семейных мероприятиях, но ко мне относились как к двенадцатилетней дочери, а не к взрослой женщине. Почему? Потому что я не была замужем. Порой, медвежий клан немного отсталый.

Ну ладно, сильно отсталый. Но если бы я взбунтовалась, меня бы изгнали, а медвежий клан – всё что у меня было.

Кто-то внизу опять заговорил.

– Если у Рэмси есть супруга, как думаете, может она не будет возражать против…, – говорящий прокашлялся. -…донорства?

– А ты бы не возражала, если бы это был твой супруг?

Я опять вздрогнула. Боже!

– Точно подмечено.

– Ну и есть у нас кто-нибудь не в браке и не состоящий в отношениях? Как на счет Кристофа?

– Двоюродный брат, – ответил мой отец. – Слишком близкое родство.

– А Даг?

– Троюродный брат.

– Маттиас?

У меня отвисла челюсть. Маттиасу было по крайней мере шестьдесят.

– Он вдовец, – произнёс мой отец задумчиво. – Но Николина молода. Слишком молода для такого как Маттиас.

– Сигурд Аасен, – начала Жанна сурово. – Вариантов мало. Твоей дочери двадцать шесть, и она не замужем. У нее почти началась течка и у нас нет супруга для нее. Это критично. Мы не можем допустить, чтобы у неё не было ребёнка. Наш клан сейчас слишком малочисленный.

– Как уже доказано и это факт – у нас нет никого для нее, – заметила Минда. – И что нам делать?

– А как насчет женатых мужчин? – наконец произнес Йокким Ханссен.

– А что на счет них? – голос Жанны был суровым.

Я сильнее прижалась к двери. Да, что на счет женатых мужчин? Я тоже хотела об этом послушать. Не то чтобы был какой-то женатый мужчина, с которым я хотела переспать, но мне было любопытно к чему он вел.

– Почему бы одному из них… ну, вы знаете. Не принять ее в свою команду.

Принять в свою команду?

У меня отвалилась челюсть. Они говорят о моём оплодотворении словно о мытье пола или выбрасывании мусора. Это не был вопрос поиска добровольца. Речь шла о моём теле.

– Николина не непривлекательна. Я раньше видел, как некоторые мужчины смотрят на нее. Я знаю, что кое-кто из них не будет против спариться с ней для того чтобы завести ребенка.

Жанна фыркнула:

– Кое-кто как ты, Йокким?

– Если я должен.

Я поморщилась с отвращением. Йокким был старше меня, да ещё с отвратительным пивным животом, и слишком много пил.

– Это по-прежнему не решает проблемы с тем, что она не замужем, – заметила Минда

– Сейчас двадцать первый век, – сказал мой отец. – Она может быть незамужней матерью. Многие люди так поступают.

– Или мы можем отдать ребенка в семью отца, – сказал Йокким. – Или кто-нибудь может взять ее второй женой, как у Мормонов.

Я хотела заметить, что Мормоны на самом деле больше так не делают, да и вообще.

– А как на счет выбора самой Николины в таком деле? Она моя дочь и я несу ответственность за нее. Ни один из выборов, которые вы представили не приносит блага нашей семье.

"Давай, папочка – подумала я про себя. – Скажи им". Было бы мило, если бы вместо семьи он бы защищал немного больше меня, но приходилось принимать то, что давали.

– Гуннар Людвик, ты молчишь, – сказала Жанна. – Какие у тебя мысли?

Я слышала, как Гуннар прочистил горло. Самый тихий лидер клана был того же возраста, что и мой отец, мужчина с доброй улыбкой и печальными карими глазами. Из всех старейшин, мне больше всего нравился Гуннар, за исключением моего отца, конечно.

– Я просто размышлял, что для всех было бы проще, если бы мой мальчик Лейф был здесь.